Доминиканское притяжение. Самана.

   Пассажиры, как во сне, скользили по длинным коридорам Домодедова. А мы, отыскав наш выход,  "Доминикана. Пунта Кана. 11-30." ждали посадку.

    Познакомься, говорю я тебе, это мои друзья. Нет, не те закадычные. Нет. Это друзья с сайта rutraveler. Мне кажется, что я знаю их давно.  Нам не нужно много слов. Я общаюсь с ними короткими фразами. Это устраивает всех. Оценка за фото порой говорит больше, чем самые яркие слова. У нас общие интересы. И это главное.
    Они все разные, мои друзья, но все очень интересные люди.  Я пригласил их лететь с нами.   Посмотри, их много, моих друзей, разве всех перечислишь.
    Они много видели. Они много знают. Скажи, чем мы можем удивить их в той далекой стране. 
    Зачем удивлять?  Пригласи их  на экскурсию, говоришь ты.
    На какую?
    На Саману. Помнишь, эта экскурсия была первой и самой яркой из всех, на которых мы бывали с тобой.

    Помню. Всю ночь мы боялись проспать. Автобус за нами приехал рано, как и обещали в 6-00. Поеживаясь от утренней прохлады, еще не до конца проснувшись, почесываясь и зевая, мы вдавливались в спинки автобусных кресел, спиной ощущая тепло. Ехали в аэропорт. Как сильно у них работали кондиционеры.    По - настоящему проснулись мы только там, в маленьком самолетике, летящим над кромкой океана. Проснулись от обалденной красоты. Справа под нами был океан. Огромный, могучий и нереально красивый.

    Китов мы нашли. Заглушив моторы, тихо подкрались. Огромные, они грелись в тропических водах океана. Уходили куда то  в глубь. Возвращались назад. Показывали нам то спину, то хвост, то выпускали с шумом струю воздуха вместе с водой.
Они были близко, метров 50, не более. А мы все, сбившись на один борт лодки, грозя ее перевернуть, снимали, снимали...

    Кайо Левантадо  тот самый  островок  где, кажется, еще совсем недавно,  российское  телевидение снимало шоу "Последний герой". Тогда он был еще необитаем.  Я заметил, острова всегда окутаны романтикой. Вот и здесь, когда то давно, возможно,   прогуливался сам великий пират капитан Дрейк. А вот в той бухточке, наверное, развивался его веселый роджер.   Сейчас на этом острове такой шикарный отель. 
    Мы  с тобой обязательно полетим.  Туда, в этот отель. Жаль, российские туроператоры не работают с ним.
    Какие там пляжи! Помнишь,  мы бродили  по мягкому песку и купались в теплой воде океана. Там было много морских звезд. Над островом плыл нескончаемый день. Мы пили  коктейли, сделанные прямо в ананасе.  О чем то  разговаривали. Не важном.  Со стороны океана струился  ласковый прохладный  ветерок.  Легкие волны, тихо шурша, набегали на берег. И жизнь была прекрасной и безоблачной,  как голубое,   безоблачное небо отражавшееся  в теплой воде океана...                  Мы тогда не  думали, что это и есть счастье.

    К полудню наша лодка, уже неспеша, направилась к причалу.

    Ранчо мне не понравилось. Ну не спорь со мной. Не надо. Такие ранчо у нас в каждой деревне есть. Это может американцу  экзотика, когда ты сидишь за столом, а под столом куры ходят, пес похожий на соседского Шарика на цепи. Не, не спорь не надо.
    А вот обед там был хороший!  С ромом! Помнишь того здорового мужика, сидевшего напротив нас?
Ну того самого, в белой футболке, с широченной надписью на груди - ГАЗПРОМ. Ой, как он на меня смотрел поначалу. Думал только газпром  пить ром умеет... Он потом понял, что ошибался...  Хороший мужик... Как  мы с ним...  Эээх...                                                      Ну ладно, ладно...   Все, все... Не вспоминаем!   Обед!  Был!  Хороший!   

     А потом всем нам выдавали лошадей. И большие резиновые сапоги.

    Я попросил  Гнедого!  Дали. А вот от сапог отказался, оставшись в дорогих адидасовских кроссовках.  Хорошие  кроссовки были...
     Тронулся наш караван. Я знаю, ты впервые ехала верхом на лошади. Страшновато было.

     А я после обеда с газпромом, восседал на лошади, любовался прекрасными пейзажами, ощущал себя хорошо!   Рядом бежал проводник, коричневый доминиканец.  Он постоянно что то говорил,  на своем испанском. Не понимая ни слова я,  кивал  головой, соглашался. 

    Ну, а потом дорога пошла никакая. Да и не дорога это была, а горная тропа.  Сырая, грязная, скользкая, глинистокаменистая. С одной стороны бежал проводник, с другой проплывала пропасть. Гнедой был с явными признаками суицида. Он, в отличии от меня, все время стремился к краю пропастии...
     Ну почему не помню? Конечно, я помню, когда подскользнулась и упала твоя лошадь. Нет, я не видел. Я услышал только крики.

 Я тогда отослал своего проводника к тебе, чтобы у тебя их было двое. Хорошо,что все обошлось.

     Но ради той красоты стоило ехать.  Водопад. Он открылся нам  сразу из-за поворота.

     Радуясь, что остались живыми,  усталым проводникам я дал пятьдесят баксов, покопавшись в кармане нашел еще два. Довольны были обоюдно.  В другой карман не полез.   Сфотографировались...

     День клонился к закату. Пора  было возвращаться в отель. Уставшие мы рассаживались по местам в открытом автобасике, делились впечатлениями. Какой прекрасный день...  Один из многих в нашей жизни...

     А в Домодедово народ все прибывал на посадку. Людей было уже много. Все шумели, разговаривали перебивая друг друга, не слушая говорили каждый о своем. Это мешало мне сосредоточиться, продолжить... Затем по коридорам Домодедово  прокатился какой-то гул. Гул становился сильнее,  сильнее. Потом появился стук. Громче... Громче... Громче...

   Я вскочил, открыл глаза. Занималось утро.
   Наш любимец, уже взрослый кот, по привычке, как в детстве, называемый Томасиком,
вернувшись с ночных гуляний, отчаянно барабанил по москитной сетке раскрытого окна нашей спальни.
    Это Томасик пришел, ласково, сквозь сон, сказала ты. Впустить надо.
    Такой сон испортил, подумал я.

    Но Самана то была! И она навсегда останется с нами!