Страна детей змея Нага

Еще недавно наивно считала, что видела в этом мире уже достаточно, чтобы меня можно было удивить чем-то еще. Новое путешествие перевернуло мои представления о жизни, в бесполезных, но упорных попытках постижения смысла которой я отправилась в Юго-Восточную Азию – в Камбоджу.
И я узнала, что ничего не знаю, как говорил древнегреческий философ Сократ. И смешны мои попытки постичь непостижимое. Например, почему лица самых бедных камбоджийцев выглядят счастливее наши лица «богатых белых людей», готовых потратить кучу денег ради того, чтобы поглазеть на их нищету. До сих пор, пережив голодные годы, вместо «как дела?» в Камбодже вежливо спрашивают: «Покушал ли ты сегодня?» Но видели бы вы улыбки питающихся лишь рыбой да рисом рыбаков, их жен и ребятишек, живущих в плавучих домах в плавучем селении на озере Тонлесап!..

Кругом – вода!
В отличие от Таиланда, подстроившегося под иностранных туристов и потерявшего свою национальную изюминку, кхмеры остались такими же, что и 800 лет назад. Жизнь их в целом мало изменилась, разве что женщины около сотни лет назад стали покрывать одеждой и то, что выше пояса. Но даже урожаи риса тут до сих пор собирают вручную. А рыбу ловят на лодках, построенных исключительно из ценнейшего красного дерева, не представляющего там никакой особой ценности, кроме его крепости – его вокруг о-очень много. Правда, на смену веслам пришли работающие на солярке моторы, собранные из старых автомобильных двигателей.
Река Тонлесап, полгода впадающая в мутные воды «камбоджийского внутреннего моря», а полгода вытекающая из него, в сухой сезон зарастает почти непроходимыми водорослями. Чтобы избавиться от такого «газона», жители плавучей деревни пользуются собственными «газонокосилками» - прорезают его винтами своих лодок. Если кто-то забуксует, соседи спешат на помощь. Когда же вода поднимается, над поверхностью остаются лишь кроны самых высоких деревьев – лишь по этому признаку можно определить, где находился берег.
В грязную, серо-коричневую воду, в которой стирают одежду и на которой даже, говорят, варят пищу, иногда падают маленькие дети, за которыми не успевают уследить. Поэтому на некоторых малышах спасательные жилеты. Детская смертность высока, но и рождаемость остается высокой. Вот четырех-пятилетние камбоджата уже ловко управляются с лодкой без старших. А сын капитана нашего туристического суденышка, по совместительству юнга, так вообще проделывает акробатические трюки, успевая и пришвартовываться, и отчаливать, и на палубе прибрать, и даже сделать туристам расслабляющий массаж. За эту услугу можно не платить: у молодых камбоджийцев принято всячески ухаживать за старшими, и с лодки можно увидеть, как дети делают такой же массаж своим родственникам в домах-плотах по обе стороны реки. Есть здесь даже плавучие свинофермы, школы, больницы, магазины, детские сады…
Ощущение нереальности происходящего не отпускает с момента отплытия. Такое чувство, будто сейчас не XXI век, а как минимум XVIII. Неужели эти люди настолько бедны, что продолжают жить в таких условиях?
- Почему ты вернулся? – спрашиваю у местного жителя, который учился в университете в Пномпене и получил профессию фельдшера. – Ты ведь узнал нормальную жизнь!
Камбоджиец смотрит на меня с недоумением. И я вижу, что он так же безуспешно пытается понять меня, как я – его.
- Как зачем? Мои родители живут здесь, мои братья, сестры и товарищи, мои бабушка и дедушка живут здесь. А на всю деревню – один старый фельдшер. Что если кто-нибудь заболеет? Как же я мог не вернуться? – переводит мне гид его слова.
С ужасом задаю себе вопрос: и это мы плохо живем? И это мы еще недовольны своим материальным положением!
Пожалуй, для европейского человека ночевка в таком месте чревата малярией. Равносильно пытке и попробовать на вкус так называемый соус «прахок» из ферментированной (по сути, тухлой) рыбы, которым здесь питаются испокон веков. Его заготавливают впрок в бочках и хранят без холодильников – как русские квашеную капусту. Воняет прахок ужасно. А для жителей озера это, между прочим, повседневная еда.
В плавучих квартирах вместо кроватей раскачиваются гамаки. Присмотревшись, кое-где замечаю телевизоры. Электричества здесь нет, в Камбодже оно вообще очень дорогое. Электроприборы работают от обыкновенных автомобильных аккумуляторов. Но о существовании «нормальной» жизни эти люди имеют самое правильное представление. Только вот почему-то она им не очень-то нужна...

Шагающие деревья
Где, как не в индуистском храме, продолжить поиски ответов на неразрешимые вопросы? Да и как, приехав в Камбоджу, обойтись без посещения храмовых комплексов древнего города Ангкора – столицы когда-то великой кхмерской империи? Эти грандиозные каменные сооружения, среди которых до сих пор есть действующие храмы, разрушили не люди и не войны – время и тысячелетнее наступление тропической растительности. «Шагающие деревья» - так называет наш кхмерский гид необъятных древесных гигантов, обвивших своими мощными корнями каменные стены, вросших в них, ворвавшихся внутрь строений. Действительно, похоже, будто деревья переступают через камни, входят в храмы – только шаги эти очень медленные, длящиеся веками. Но не это самое удивительное: поражает величием и гениальностью сама инженерная идея храмовых комплексов, переживших века. Самый большой и величественный из них – Ангкор-Ват – обнесен огромным заполненным водой рвом, вырытым в XII веке. Ров этот служил не только защитой от нападений, как и крутые лестницы, ведущие в храм, высокие ступени которых расположены под углом 70 градусов, и подниматься, а особенно спускаться по ним небезопасно. Те великие умы, что создали Ангкор-Ват, предвидели скорое разрушение храма в результате сезонного изменения уровня грунтовых вод, а вырытый ров поддерживал постоянный уровень подземных вод круглый год. Благодаря чему спустя восемь столетий Ангкор-Ват крепко покоится на водяной «подушке», за что его даже называют плавающим храмом.
Ангкор-Ват достроили при царе Сурьявармане II в начале XII века. Он был посвящен индуистскому богу Вишне. Если все это создали люди, представляю себе, сколько человеческих жизней здесь оборвалось. Храм построили в рекордно короткие сроки – всего за какие-то три десятка лет. Ученые до сих пор не могут разгадать эту загадку. Предположительно, глыбы песчаника, обтесанные вручную, транспортировались при помощи слонов. Но все равно невозможно представить, как, не имея современной техники, древним камбоджийцам удалось такое: стены и своды сложены наподобие конструктора, каменные блоки плотно подогнаны друг к другу, так что иголки не просунешь. Стыки настолько незаметны, что это не мешало художникам делать поверх них резьбу – потрясающие воображение сцены из мифического прошлого Камбоджи. Все храмы покрыты этой нескончаемой резьбой. Пожалуй, это чудо света способно сравниться даже с египетскими пирамидами.
Хотя о существовании города известно было и раньше, считается, что его «открыл» миру французский натуралист Анри Муо во время экспедиции по Юго-Восточной Азии в середине XIX века. Он собирал образцы растений, когда сквозь заросли увидел впечатляющую картину. Описал находку в своих дневниках, восторженно признался: мол, ради того, чтобы увидеть Ангкор, стоит родиться на свет и умереть. И вскорости умер – от малярии. Путешествия всегда связаны с опасностями, но от этого не становится меньше людей, готовых отказаться от размеренной жизни и пуститься во все тяжкие ради того, чтобы увидеть своими глазами чудеса нашей планеты…
Вот и я, хоть ехала на автобусе с кондиционером, а ночевала в отелях, все равно чувствовала, что для меня, никогда не отличавшейся крепким здоровьем, эта дорога неимоверно тяжела. Но цель действительно стоила того, чтобы проделать долгий путь.

Крутые ступени в небеса
В древнем городе Ангкоре есть и другие заслуживающие внимания храмы, правда, поменьше. Один из них – Такео. Его еще называют «проклятым храмом», потому что несколько правителей умерли, так и не сумев закончить строительство. Последний, пятый, решил прекратить попытки после того, как в главную башню ударила молния – небесный огонь расценили как запрет богов строить храм на этом месте. Атмосфера Такео и правда мрачная, совсем не такая, как должна быть в священном месте. В отличие от Ангкор-Вата, над крутыми лестницами которого для туристов надстроили более безопасные, деревянные, в Такео, максимальная высота которого – 32 метра, никаких облегчающих подъем и спуск приспособлений нет. А ступени, будто бы ведущие в самое небо, даже круче и опаснее – быть может, оттого, что отполированы миллионами ног. Несмотря на древнее проклятие, кхмеры верят: тот, кто поднимется по ним, полностью очистит свою карму. Случается, здесь гибнут туристы. Несколько месяцев назад на этой лестнице поскользнулась туристка из Казахстана. В больницу Пномпеня ее привезли еще живой, но вскоре женщина скончалась.
Среди нашей группы нашлись смельчаки, которые отправились на самый верх. Я же решила попробовать силы лишь на первом уровне – можно сказать, крыльце высотой ступеней в пятнадцать. Но и эти ступени дались с большим трудом: карабкаться буквально ползком оказалось намного сложнее, чем казалось со стороны. Когда же я оглянулась и посмотрела вниз, сердце мое наполнилось ужасом. Хотелось закричать: «Снимите меня отсюда!» Но помощи ни от кого ждать не приходилось: видя панику тех немногих, что поднялись со мной, поняла, что здесь каждый сам за себя. Без преувеличения, одно неверное движение на этой лестнице – и ты труп. Выше подняться не рискнула: может, я и неправа, но какой прок от чистой кармы, если жизнь оборвется? Обратный путь был еще страшнее: казалось, спускаешься почти по отвесной стене – пятясь задом, осторожно придерживаясь за скользкие камни вспотевшими пальцами… Обошлось.
Как же священнослужители пользовались такими крутыми лестницами? Возможно, они были более ловкими или перед каждым восхождением молились. А может, никакие это и не лестницы вовсе. Существует точка зрения, что храмовые комплексы грозили рассыпаться от собственного веса, распиравшего их изнутри. Чтобы укрепить стены, кхмерские инженеры изобрели своеобразные подпорки – эти самые «лесенки». Все, что для богов, строилось из камня, для людей – из дерева. Последнее, естественно, не сохранилось. Возможно, тогда существовало что-то для облегчения восхождений и спусков – поручни или канаты. Но это лишь мое предположение.

Это были не макароны…
А вот приметой, будто нельзя брать с собой на память найденные в Ангкоре камушки, я решила не пренебрегать – считается, что они приносят несчастье. Эти храмы, кстати, вдохновившие Киплинга написать книгу о Маугли и затерянном в джунглях городе бандерлогов, показались мне зловещими. Будто в них царит дисгармония, несмотря на то, что они построены по всем правилам космогонии: состоят из пяти башен, средняя, самая высокая, символизирует священную гору Меру – центр Вселенной и обитель богов. У меня сложилось впечатление, будто все, что делают камбоджийцы, глубоко религиозно и имеет мифическую подоплеку. Их национальные танцы красноречиво, без слов рисуют нам искушение людей демонами и крестьянские будни, в которых любовь и религия сочетается с работой – например, ловлей водяных жуков, которых жарят и едят. Можно встретить в меню кузнечиков и других насекомых или их личинки. Зачем едят такую, на наш взгляд, гадость? А тут религиозной подоплеки нет: в рационе камбоджийцев не хватает белка, и они восполняют его за счет насекомых, которых вокруг в изобилии.
На обратном пути из Ангкора во время ужина в ресторане в городе Сиемреап в одном из блюд «шведского стола» я, к счастью, вовремя углядела пищу, еще недавно ползавшую. Спасибо жене моего менее удачливого соседа по столу.
- А что это ты такое ешь? – с насмешкой спросила она у супруга, уплетающего за обе щеки неизвестное блюдо.
- Мучное что-то, - наивно предположил тот. – Макароны, наверное.
- А тебе не кажется, что это черви?
Честное слово, в любой другой обстановке я бы поспешила в дамскую комнату. Но после всего, что пережила и повидала за последние дни, просто отодвинула вилкой неведомые «макароны» на край тарелки и доела свой рис. Ко всему, оказывается, можно привыкнуть.
Буквально за день до этого уличный торговец предложил попробовать скорпионов. Когда же я из интереса нагнулась посмотреть, что у него еще есть в ассортименте, камбоджиец дружелюбно добавил по-русски: «Попробуй, вкусно!» Но я так и не решилась.
Зато в Камбодже потрясающий кофе – правда, и к нему нужно привыкнуть: вкус у него слегка сладковатый, будто в чашку добавили лишнюю ложку сахара. Но и здесь надо быть начеку: существует сорт кофе «лювак», по имени зверька, который непосредственно участвует в производстве напитка, пропуская зерна через свою пищеварительную систему. «Лювак» – кофе дорогой, относится к элитным сортам.

Такая манящая Кампучия
Камбоджа долгое время была закрыта для туризма. Да и теперь еще не полностью оправилась от кровопролитной гражданской войны и режима «красных кхмеров». Во время правления Пол Пота (вторая половина 1970-х) население сократилось почти на 3 миллиона человек, тысячи детей стали сиротами, многие камбоджийцы покалечились, подорвавшись на минных полях. Во время «чистки» полпотовцы в первую очередь избавлялись от интеллигенции, но могли лишить жизни даже за то, что человек носил очки: значит, слишком умный. К счастью, эти ужасы уже в прошлом. А камбоджийцы остались доброжелательным и приветливым народом. Многие из них не представляют, где находится Россия. Зато при упоминании Советского Союза люди постарше улыбаются и кивают, помня о нашей стране лишь хорошее.
В городе Сиемреап я случайно познакомилась с россиянином, несколько лет назад переехавшим жить в Камбоджу. Насовсем. Как выяснилось, таких в городе уже несколько десятков, не говоря уже о представителях других стран. Чем же привлекает эта такая, на первый взгляд, отсталая страна? В Камбодже есть едва ли не самый грязный город на планете – приграничный Пойпет, что в переводе с кхмерского и переводится как «грязный город». Всю «прелесть» этого места довелось прочувствовать, когда мы пересекали границу с Таиландом. Улицы похожи на бесконечные свалки, наводненные нищими, попрошайками, калеками… Самые приемлемые в Пойпете для туристов заведения, в которых можно подкрепиться, - это казино. В одном из них нам пришлось позавтракать. Но и там показалось не слишком опрятно. В довершение всех бед, когда пешком шли за гидом к таможенному контролю, начался ливень, и мусор, поднятый водой, смешиваясь с оранжевой камбоджийской глиной, степенно поплыл по улицам. Кроссовки, в которых я переходила границу, после пришлось выбросить – восстановлению они не подлежали.
- Я жил в Москве, - рассказал мне тот самый эмигрант, снимающий, по его словам, аскетическое жилье за 100 долларов в месяц. – Каждый день тратил часа два, чтобы добраться с работы домой. Но однажды подумал, что проживаю свою жизнь впустую – и отправился в путешествие. Сначала попробовал жить в Таиланде, а потом из интереса посетил Камбоджу. Как и вы, перейдя границу в районе Пойпета, я впал в ужас. И поначалу подумал, что мне нечего делать в этой стране. Но, проехав немного дальше, изменил свое мнение. Возможно, и вы измените. Того, что есть здесь, почти не осталось в остальном мире. Я изъездил Камбоджу вдоль и поперек, проходил даже там, где нет дорог. Однажды в глухой провинции у меня сломался мопед. Простые селяне, увидев, что я попал в беду, помогли мне его починить, но наотрез отказались брать деньги за помощь. Правда, свою личную жизнь я здесь вряд ли устрою, - добавил мужчина. – С местными девушками очень сложно: чтобы пригласить кого-то на свидание, нужно сначала познакомиться с ее родителями и обязательно иметь «серьезные намерения».

«Русалки» из небесной пены
Сиемриап переводится как «победа над Сиамом», а потомки сиамцев, тайцы, напротив, переводят это название как «господство Сиама». Второй перевод ближе к истине. Подтверждением служат многочисленные обезглавленные статуи божеств в старых храмах и на улицах – у сиамцев было принято обезглавливать статуи в поверженных городах в знак своей победы. Впрочем, и в храмах Таиланда много обезглавленных статуэток, которые там не выбрасывают, а просто выставляют за пределы храмов.
По кхмерскому преданию, много столетий назад царь Индрапрашты, ныне столицы Индии Дели, изгнал собственного сына Прех Тхонга из родного дома. Прех Тхонг после долгих мытарств очутился на острове Тхлок в большом, но тихом морском заливе. Здесь царевич встретил свою любовь – дочь змея Нага, жившего в реке Меконг. Отец был не против брака и даже осушил залив, чтобы на его месте образовалось новое могучее государство кхмеров.
Веря этой легенде, камбоджийцы считают себя потомками великого Нага, его детьми. Во многих городах Камбоджи перила и ограждения мостов выполнены в виде каменного змея, которого держат, будто перетягивают, необычные существа – у одних лица злобные, у других подобрей. В этом застывшем действе заключается одно из ключевых мифологических событий индуизма – так называемое «пахтание (взбивание) молочного океана». Оно повествует о борьбе добрых духов – дэвов и демонов-асуров за нектар бессмертия амриту. В качестве веревки-«венчика» позволил себя использовать Наг: дэвы взялись за его хвост, асуры – за голову. В результате пахтания из взбитого в пену океана вышло множество продуктов, в том числе ужасной природы, впоследствии съеденных Шивой. А также прекрасные иллюзии – небесные танцовщицы апсары, изображениями которых покрыты сверху донизу стены ангкорских храмов. Их фигурки можно приобрести в каждой сувенирной лавочке. Амрита досталась, конечно же, добрым духам, злым оставили лишь несколько капель нектара. Но то, что в его производстве участвовали также и демоны, характеризует, как ничто другое, мироощущение кхмеров, основанное на разумном балансе.
Кхмеры терпимы к людям другого вероисповедания и к незнанию им законов страны. Они в целом против употребления спиртных напитков, но, говорят, есть в Камбодже такие «веселые» грибы, после которых можно увидеть самого Вишну. На всякий случай мы не стали есть никакие блюда с грибами.
Жизнь в Камбодже постепенно налаживается. С каждым годом все лучше становится бесплатная медицина, растет рождаемость. Но стране пророчат банальное будущее: мол, уже через какие-нибудь пять-шесть здесь все будет по-другому, примерно как в Таиланде с его искусственно созданными в угоду туристам «плавучими рынками» и океанариумами, ресторанами с русским и европейским меню. Хотя, на мой взгляд, и Таиланду еще далеко до европейского уровня, если даже канализация в его крупных городах течет не по трубам, а по ливнёвкам, отчего в зной даже на центральных улицах в воздухе висит удушливое амбре.
Но, быть может, смысл жизни действительно не в комфорте и не в деньгах? Быть может, правы индуисты, утверждая, что «нужно жить, как бомжи», а не накапливать материальные блага, которых Всевышний может лишить в любой момент по своему усмотрению? Истина где-то рядом.

комментарии - 2

Elena_18 Нижний Новгород, Турист

13:11 25.08.2014

Спасибо. Заметка очень интересная!

ОТВЕТИТЬ

LoLa Аликанте, Турист

22:00 28.08.2014

Заметка очень и очень интересная . Много интересного узнала и спасибо за рассказ. Очень понравилось!!!

ОТВЕТИТЬ

ДОБАВИТЬ СВОЙ КОММЕНТАРИЙ